«Знаю, каково это — терять дорогих сердцу людей»
Ветеран СВО рассказал о себе и своей работе
Евгений Самсоненко — ветеран специальной военной операции. За плечами уроженца Донецка — служба в ВДВ, участие в боевых действиях в Приднестровье, работа телохранителем. Сегодня он занимается отбором и подготовкой людей на СВО. Как дончанин стал югорчанином — узнаете из нашего материала.
— Евгений Владимирович, расскажите о себе. Откуда вы родом?
— Я дончанин, родился в Донецке. Жил там до 18 лет. В 1991 ушел в армию, а когда вернулся в 1993 году — той страны уже не было. Всюду жовто-блакитные (желто-синие — прим. корр.) флаги, все по-другому. Выдали мне мой советский паспорт, который на время службы хранился в милиции, а там — трезубец. Спрашиваю, что это? Говорят, поздравляем, вы теперь гражданин Украины. Поинтересовался, а вы меня вообще спросили? Ну, развернулся, уехал сюда, в Югорск. Пару лет поработал водителем-экспедитором. А потом окончил школу телохранителей в Москве — тогда это была лучшая международная контртеррористическая школа. И вот, 20 лет работал телохранителем.
— Ого! И кого вы охраняли?
— В основном работал в Екатеринбурге, но была и Москва, и за границу выезжал. Фамилии тех, кого охранял, назвать не могу, это служебная тайна. Уровень — вплоть до лидера политической партии, депутата Государственной Думы. Мой последний клиент — депутат Законодательного собрания.
— Скажите, а специфика вашей работы как-то отражается в обычной жизни?
— Этот опыт мне, скорее, помогает в каких-то экстренных ситуациях. Например, смог почувствовать, как падает большая льдина с крыши и увернулся от нее. Никогда не подхожу близко к перекрестку — видел, как потерявшая управление машина сносит людей, стоящих у края тротуара. Наверное, какие-то моменты я все равно оцениваю под иным углом. А вообще я учился оставлять работу за дверью квартиры и какой-то паранойи, что дома через окно прилетит пуля снайпера, нет.
— Поговорим о вашей супруге. Как и где вы познакомились?
— Алена — тоже дончанка, родом из небольшого промышленного города Харцызска.
Евгений и Алена обживаются в новой квартире, которую купили совсем недавно.
— Так вы привезли ее оттуда?
— Нет, удивительно, но познакомились мы в Югорске 6 лет назад. Она приехала сюда по работе, с выездной торговлей. Я на тот момент уже более 20 лет жил один, у меня не было семьи. Увидел ее и сразу влюбился. Вот как бывает.
— Алена — яркая и красивая женщина. Неудивительно, что вы ее сразу заметили.
— Конечно. Хотя она говорит, что тогда выглядела неважно. Вообще это была случайная поездка. Знакомая попросила ее подменить, поскольку заболела. Алена как раз попала под сокращение, работы не было. Собралась и в путь. На календаре — апрель, откуда ей было знать, что на севере это еще зима? Приехала в легкой одежде, а здесь сугробы по колено. Ее нарядили в фуфайку, валенки, шапку… Конечно, сейчас уже моя супруга привыкла к этому климату, но все равно еще удивляется снегу в июне.
— Евгений, и после этой встречи началась ваша совместная жизнь в Югорске?
— К тому моменту я принял решение ехать в Донбасс. Ведь это моя родина, где тогда уже шли боевые действия, которых многие предпочитали не замечать. Точнее, собирался и раньше, но по ряду очень веских причин не мог. А тут все сошлось: и ситуация, требующая моего присутствия, стабилизировалась, и с Аленой познакомился. Мы посовещались, собрали немногочисленные вещи, сели в машину и уехали. Она продолжила там работать, а я ушел служить в Донецкий корпус добровольцем. Там был единственным россиянином, все остальные — дончане.
Донецк. Инструкторская работа с ополченцами. 2020 год.
— Скажите, а правда, что когда в 2014 году на Донбассе началось противостояние с националистически настроенным правительством, обычные мужчины встали и пошли отстаивать свою землю?
— Да, это так и было. Они встали и пошли. Многие довозили свои семьи до границы с Россией, передавали их российским пограничникам и возвращались обратно. Спросите у Алены, не даст соврать — ни она, ни ее семья не покинули родные места. Горжусь, что моя жена не побежала вглубь Украины. Уважаю ее отца — настоящий мужик, шахтер, который остался. Муж младшей сестры Алены пошел добровольцем в Донецкий корпус. И они все до сих пор живут там и никуда уезжать не собираются. Тем более сейчас там стало более-менее спокойно.
— Какие задачи вы выполняли в то время в составе Донецкого корпуса добровольцев?
— Оказались востребованы мои профессиональные навыки телохранителя. В то время любой командир воинской части нуждался в охране. За ними действительно охотились, могли похитить, убить. Вот я и охранял полковника, был военным тело-
хранителем. Платили, честно говоря, копейки, но я горжусь тем, что выполнял свою работу на должном уровне.
— Когда вы ушли на СВО?
— Подписал контракт в июне 2023 года. Надо отдать должное Алене, она очень переживала, ведь что такое война, знает не понаслышке. Но меня не стала отговаривать. Сказала: «Иди, что делать? 5 лет ждала и еще подожду».
Попал в 137-ю отдельную штурмовую бригаду. Свою работу — называю это именно работой — выполнял в Серебрянском лесу, был штурмовиком-санитаром. То есть я такой же штурмовик, зачищаю окопы, но если в зоне моей ответственности появляется раненый, должен оказать ему первую помощь и передать второй группе эвакуации.
— У вас был необходимый набор медицинских навыков?
— Я учился этому на ходу. Мой командир с позывным «Знахарь» — родом из Красноуфимска, 17 лет проработал фельдшером на скорой, причем был «битовцем». БИТ — это бригада интенсивной терапии, которая выезжает на самые сложные случаи, например, аварии на трассе с пострадавшими. Вот он меня и учил, как остановить кровотечение при отрыве конечности, поставить капельницу, обезболить. Причем делать это нужно быстро и лежа, так как идет обстрел и летают дроны.
Вообще «Знахарь» — уникальный человек, таких профессионалов я больше не встречал. Он и сейчас за ленточкой, спасает жизни наших ребят. Хотя сам был тяжело контужен.
За 40 суток боевой задачи у нашей группы было 10 эвакуированных, из них 5 тяжелых, 3 — критически тяжелых, даже с остановкой сердца. Всех вытащили, все выжили. На связи с ребятами, контактирую. Для меня это — награда.
Что представляет собой противник?
— Повторюсь, мы находились в Серебрянском лесничестве (под Кременной — прим. корр.). Это одно из мест, куда даже иностранные наемники не очень любили заходить. Нам противостояли головорезы из «Азова» и «Кракена», это очень хорошо подготовленные и серьезные противники, которые настроены идти до конца. Мы для них — заклятые враги.
— Насколько сложно выполнять двойную работу: быть и штурмовиком, и санитаром?
— Когда работаешь в экстремальных условиях, открывается второе дыхание. Я научился преодолевать физические нагрузки, отключая мозг. Но возможности организма не бесконечны, тем более, мне уже
50 лет. И хотя все пули и осколки прошли мимо, получил травму шейных позвонков — они не выдержали перегрузок, говоря простым языком, посыпались. Теперь там стоят импланты.
Вообще благодарен Богу, что Он меня сберег, и я теперь сижу рядом с женой, разговариваю с вами. Хотя раньше к вопросам веры относился довольно сдержанно.
— Когда вы вернулись в Югорск?
— Контракт закончился в августе. Как вернулся, администрация города предложила работу. Сегодня работаю инструктором, занимаюсь отбором и подготовкой людей на СВО. То есть делаю то, что умею. Я говорю с ними на своем языке, у нас полное взаимопонимание с кандидатами. Рассказываю, что нужно брать с собой и сколько — там мелочей нет. Делюсь какими-то хитростями. Допустим, тот же рюкзак должен быть очень прочным, иначе он развалится.
Лучше, если боец пойдет туда уже подготовленным. Нужно понимать, что на передке тебе никто ничего не даст, все, начиная от скоб для бревен до той же пленки, нужно покупать за свои деньги. Важно, чтобы были бензопилы, хорошие саперные лопатки. И о сохранении жизни нужно в первую очередь позаботиться самому. Да, хорошо, если что-то дадут, но в первую очередь — сам. Я уходил полностью подготовленным и экипированным.
В этом отношении очень показательна практика Югорска — город дополнительно выплачивает каждому по 150 тысяч, такого я, кстати, нигде не видел. Еще в нашем городе очень хорошо налажена работа социальных служб, координаторов. Пока я был за ленточкой, с моей женой работали, ни разу не отказали в поддержке. Не хочу говорить про другие муниципалитеты, но там далеко не так.
Встреча с подростками в молодежном центре «Гелиос».
К слову, пока был в госпитале, жена нашла в Новочеркасске хорошую трехдверную «Ниву». Мы ее купили, довели до ума, назвали «Апостолом», и эта машина вытаскивала раненых. За ее рулем погибли два водителя — после гибели первого «Ниву» удалось восстановить, второй раз, когда машина попала под кассетный обстрел, оказался последним, пришлось списывать технику. И вопрос покупки этой машины мы с Аленой даже не обсуждали, просто взяли и приобрели, потому что это надо.
— А как жена переживала то время, когда вы были на СВО?
— Говорит, что гнала от себя все плохие мысли. Верила, чувствовала, что все будет хорошо. Самый тяжелый период был для нее, когда не выходил на связь 52 дня. Она знала, что ушел на задание. Пыталась каждый день дозваниваться, даже по ночам звонила. Поддерживала связь с моим сослуживцем.
— Евгений, вся ваша жизнь, так или иначе, связана со службой. Откуда это? Может быть, из семьи?
— Отец срочную службу проходил в морской пехоте, принимал участие в боевых действиях на Кубе, когда к власти пришел Фидель Кастро. Вернулся оттуда с двумя боевыми наградами. И до самой смерти мы так и не смогли узнать, за что его наградили. К сожалению, папа погиб, когда мне было 10 лет.
Что касается дедов, то они, наверное, как и у всех, воевали. Дед по маме погиб в 1946 году за 3 месяца до ее рождения, дед по отцу погиб в 1944 го-
ду, когда папе был всего год. Ну а я после спортивного интерната, где занимался легкой атлетикой и пулевой стрельбой, ушел на службу в разведку ВДВ. Зацепил Приднестровье, первый опыт участия в боевых действиях получил там.
Поймите, я не какой-то там пес войны, который с криком «банзай!» бросается в атаку. Война — это всегда грязно и страшно. И каждый раз, когда поднимаешься и идешь вперед, понимаешь, что можешь не вернуться. Я адекватный человек с инстинктом самосохранения. С другой стороны, давайте буду сидеть дома, а пойдут пацаны, которые не подготовлены должным образом, так лучше что ли?
— Как вы думаете, что нужно сделать, чтобы наши бойцы, которые вернутся с Победой домой, могли максимально встроиться в мирную жизнь?
— Ох, сейчас я буду резок. Нужно не дожидаться их возвращения, а начинать работать уже сейчас. И в первую очередь — навести железный порядок в военных госпиталях. Скажу о себе: уже год не могу получить справку № 98, которая выдается для оформления единовременной выплаты в связи с получением военной травмы. Я подал в Екатеринбургский военный суд, чтобы мне ее выдали, и выиграл иск, решение на руках. Но оно не исполняется. Сейчас этим вопросом занимается уже прокуратура.
Второе. Когда вернутся бойцы, им нужно дать работу. Что касается Югорска, здесь с этим все нормально, за ветеранов СВО бьются, им помогают. Вот сейчас сидим с вами в этой квартире, так? А ее мы купили благодаря получению жилищного сертификата. За это — огромная благодарность и округу, и городу.
Меня и работой обеспечили. Повторю, я занимаюсь тем, что знаю и умею, мои навыки оказались востребованы. Более того, приглашают в школу, детские сады, где общаюсь с детьми и подростками, вижу, что им это все интересно. Многие годы специфика моей работы требовала быть незаметным, а сейчас я, наоборот, на виду. Не стремлюсь специально как-то выпячиваться, конечно. Но я нужен и мне это нравится. И вот такое отношение к ветеранам спецоперации должно быть во всех регионах.
— Скажите, у вас есть какие-то увлечения? Охота, рыбалка?
— Что касается охоты, то категорически нет. Я принял решение больше никогда не брать в руки оружие, если только не случится какой-то экстремальной ситуации, угрожающей жизни. А стрелять в беззащитных животных не буду. В этом нет необходимости, я не умираю от голода.
Другое дело — рыбалка. Но тут, наверное, Алена будет рыбак лучше меня. Она это любит, есть все снаряжение, даже палатку прикупила. Так что при первой возможности постараемся вырваться порыбачить. Вот получу положенную выплату, купим машину и съездим. По большому счету, мы с женой только начинаем жить спокойной семейной жизнью, у нас все впереди.
— Вы сказали, что начался новый этап вашей жизни. Как он вам?
— Мне нравится спокойствие и стабильность. Появилась возможность планировать свою жизнь. Это интересно.
— Считанные дни остаются до Нового года. Что бы вы пожелали югорчанам?
— Тем, у кого близкие люди находятся сейчас в зоне СВО, желаю обязательно дождаться их живыми и здоровыми. Не отчаиваться, если долго нет связи. Пока нет официального подтверждения, что человек погиб, надейтесь на хорошее. Если все же горе пришло в ваш дом — мужайтесь, держитесь, искренне соболезную. Знаю, каково это — терять дорогих сердцу людей. Остальных, кого это напрямую не коснулось, прошу просто по-человечески, с добром встретить тех, кто будет возвращаться с фронта. Быть добрее друг к другу.
— Благодарю за откровенный разговор. Поздравляю с наступающим Новым годом!
— Спасибо, и вас тоже!
Автор: Анна Вискунова
