Мы продолжаем знакомить читателей с людьми, которые оставляют яркий след в истории Югорска. Героиня нашей постоянной рубрики сделала это в буквальном смысле слова, посвятив многие годы развитию музейного дела в нашем городе. Сегодня она занимается реализацией социально ориентированных проектов и сама консультирует некоммерческие организации. О своем прошлом и настоящем рассказывает Ольга Викторовна Малоземова, руководитель двух некоммерческих организаций «Музейная инициатива» и «Позиция».
— Ольга Викторовна, обычно в начале разговора мы просим наших героев рассказать о своем детстве. Каким оно у вас было, где, в какой семье вы родились?
— Я родилась на Урале в городе Нижний Тагил. Мои родители работали на знаменитом предприятии «Уралвагонзавод» и занимались производством емкостей для хранения топлива для космических кораблей. Отец был начальником участка, а мама химиком-лаборантом в лаборатории контрольно-измерительных приборов и автоматики. Когда я была совсем маленькой, папа часто ездил в командировки в Казахстан на «Байконур», где принимал участие в испытаниях изделий завода. Вообще поскольку мои родители трудились в три смены на одном предприятии, их обоих часто не было дома, а когда были, то общение между ними напоминало производственное совещание. Так что нашим воспитанием с сестрой занималась бабушка. В садик мы не ходили, поэтому все, что умели – это дело рук бабушки. Она читала нам много старых стихов, пела песни, рассказывала сказки. Очень рано научила нас читать, хотя сама плохо владела грамотой.
— Какой вы были в детстве?
— В детстве я была очень увлекающимся ребенком. Помните, как у Агнии Барто? Драмкружок, кружок по фото и еще мне петь охота. Это как раз про меня. Я и пела, и плясала, и спортом занималась, но чего-то одного по жизни не было. Училась в обычной школе, которая находилась через дорогу. Занималась с интересом, но в отличие от родителей была чистым гуманитарием. Химию, например, совершенно не понимала. Любимые предметы – литература, история, французский язык и, поэтому когда оканчивала школу, то все думали, что пойду на иняз или истфак. Но я сделала выкрутас и поехала поступать в Москву в гидрометеорологический техникум. Видите ли, была у меня мечта из детства – работать на полярной станции, желательно где-нибудь на леднике.
— Ну, это вы, наверное, книжек начитались?
— Да, я романтик по жизни, но поскольку сдавать там нужно было математику, благополучно все провалила. Вернулась в Свердловск, год поработала и, как положено, поступила на исторический факультет Уральского госуниверситета. На мой взгляд, это до сих пор лучший вуз Урала. Решение поступить было связано, с одной стороны, с тягой к историческим знаниям, с другой – нравились музеи и музейные работники. Меня всегда восхищали уверенные тетеньки, которые красивыми голосами рассказывали об уникальных исторических предметах и событиях, свидетелями которых, казалось, были они сами. Еще в школе в музейном кружке я впервые увидела археологические предметы. И на истфак я поступила, чтобы одновременно быть археологом и работать в музее.
— Наверное, есть что рассказать о студенчестве?
— У нас был потрясающий курс. Сейчас по прошествии сорока лет после выпуска это стало еще более очевидным: на нашем курсе учился будущий проректор Уральского госуниверситета, референт двух президентов Российской Федерации — Ельцина и Путина, несколько докторов наук, даже есть профессиональный артист.
— Что стало самой яркой страницей в вашей студенческой жизни?
— Самым ярким и определяющим событием стала первая археологическая практика. Мы поехали под Сургут на Барсову гору. Это вообще уникальное место: там более семи тысяч археологических памятников разных исторических эпох. Отдельного описания заслуживают обские восходы и закаты над сибирскими реками, так называемые «солнечные пожарища», в которые я навсегда влюбилась. Думаю, все это и определило географию моих будущих экспедиций. Кто-то после первого курса поехал на юг Тюменской области, кто-то – в Крым, а я выбрала Север и никогда об этом не жалела. Так или иначе, большую часть студенческой жизни я проводила в археологических экспедициях. Диплом защитила по теме средневековой культуры коренных народов Севера. После окончания университета работала методистом по школьным музеям в Свердловской областной станции юных туристов. Работала и Ханты-Мансийском окружном краеведческом музее. Однако делом своей жизни всегда считала археологию: за 20 лет полевой практики поработала на самых значимых и ярких археологических памятниках Югры и Ямала. Очень многие предметы из югорских музеев прошли через мои руки.
Ямальская археологическая экспедиция, Салехард, 1997
— Научной деятельностью занимались?
— Археология – это и есть научная деятельность, если же говорить о диссертации, то в 1995 году я поступила в аспирантуру Института истории и археологии Уральского отделения Российской академии наук. Это как раз было время активных исследований: мы стали осваивать Ямал, были в Салехарде. Четыре года я работала в составе российско-американской археологической экспедиции, которая на Ямале искала следы американских эскимосов.
— Нашли?
— Слава богу, не нашли, но это был очень интересный опыт, благодаря которому мы освоили методики работы с культурным слоем в условиях вечной мерзлоты. Если у американцев был такой опыт на Аляске, то у нас нет. В вечной мерзлоте сохраняется вся органика, поэтому находок бывает раза в три больше, чем в обычных археологических памятниках. И вот тогда, кстати, исполнилась моя детская мечта побывать на полярной станции. Мы работали на берегу Карского моря, над которым Солнце не заходит за горизонт. Помню, как пошли искупаться в Карском море, а американцы бегали по берегу и кричали: «Crazy Woman». Еще я была свидетелем научной сенсации: наша экспедиция получила материалы с мумифицированными останками в могильнике «Зеленый Яр». Если вы в курсе, есть знаменитая мумия алтайской принцессы Укока, так вот мы получили такую же мумию. Она сейчас находится в Салехарде. Со временем экспедиции свернулись, и я перешла на административную работу, так и не защитив диссертацию. По поводу диссертации – вопрос, конечно, к моей организованности, потому что научного материала для ее написания хватало с избытком.
— Когда и как вы оказались в Югорске?
— На работу в Югорск в качестве директора Музея истории и этнографии меня пригласили в 2005 году, когда у меня уже был большой багаж и исторических знаний, и административной работы.
— Каким вам показался Югорск?
— В Югорске меня больше всего поразило обилие электрического света. Екатеринбург середины нулевых годов был темным и страшным. Несмотря на то, что я жила практически в центре города, ходить по темным улицам и дворам было жутко. Здесь же казалось совсем не страшно. Сильно удивилась, что соседи не закрывают дверь на замок. Потом меня, как руководителя, порадовал коллектив, который оказался надежным, работоспособным, творческим и профессиональным, несмотря на то, что базовое историческое или музееведческое образование было только у части сотрудников.
— Что можете рассказать о Музее истории и этнографии тех лет?
— В музее присутствовала хорошая экспозиция по древней истории региона, но сам он был оторван от места своей прописки: не было коллекции предметов из истории поселка Комсомольский и города Югорска. Самое первое, чем мы занялись – начали собирать исторические материалы о городе у старожилов: документы, фотографии, предметы быта. Примерно полтора года работали над научной концепцией музея, сами придумали художественное решение для новой экспозиции. В итоге историческая экспозиция города Югорска была открыта в августе 2007 года, и она получилась настолько содержательной, что до сих пор является актуальной.
Коллектив музея, 2021 год
— Сколько предметов в экспозиции?
— Вообще музейный фонд составляет около 40 тысяч предметов, а в экспозиции представлена их десятая часть.
— Отдельная гордость жителей Югорска – это музей под открытым небом «Суеват Пауль». Что можете рассказать о нем?
— Я с самого начала была причастна к созданию этого музея. По сути, «Суеват Пауль» – историческая копия поселка народа манси. Перед тем, как его открыть, мы поехали в экспедицию в Ивдельский район Свердловской области в настоящий поселок «Суеват Пауль», к тому времени, правда, уже заброшенный. Это был один из крупных мансийских поселков на Северном Урале и туда очень тяжело добираться.
— Я правильно понимаю, что это район перевала Дятлова?
— Да, и, кстати, хозяин поселка «Суеват Пауль» – Куриков Степан Николаевич принимал непосредственное участие в поиске дятловцев. Проводником в поселок у нас был его внук – мальчишка четырнадцати лет. Мы шли вчетвером 26 километров по болоту и тайге, наткнулись на медведя, в общем, было жутковато. Потом четыре дня жили в этом поселке, все фотографировали и зарисовывали, чтобы воссоздать каждую деталь настоящего поселка и перенести все это в Югорск. С разрешения родственников Курикова собирали исторические предметы, которые потом тоже вошли в уникальную коллекцию музея под открытым небом в Югорске.
— Можно сказать, что «Суеват Пауль» – что-то особенное для вас?
— Так и есть. Первый грант президента на развитие музея мы получили в 2008 году, направив средства на строительство земляного дома манси. Затем начали думать над тем, как привлечь в музей посетителей. Тут я вспомнила фразу одного из моих учителей, который говорил: «Музей – это вкусно поданное знание». И вот таким вкусным блюдом мы постарались сделать городские праздники: «Вороний день», «Славянский хоровод». Основные усилия направили на то, чтобы народные гуляния проходили в строгом соответствии с историческими традициями праздников. Таким образом, у нас получились не только развлекательные, но и просветительские мероприятия. Если по началу организаторов было больше, чем посетителей, то впоследствии на «Славянском хороводе», например, собиралось уже до трех тысяч гостей.
Занимались развитием декоративно-прикладного творчества: собрали ремесленников на ярмарке «Город Мастеров», дали им возможность познакомиться друг с другом. Сегодня в нашем городе большое сообщество ремесленников.
Еще одна дерзкая идея, которая пока не воплотилась — создание на базе музея под открытым небом большого музейно-туристического комплекса «Ворота в Югру». В этом проекте содержатся два направления: развитие самого музея и обустройство туристической инфраструктуры. Наш проект должен связать Урал, Югру и Ямал. Югорск предполагалось сделать первой точкой на пути этого маршрута.
Туристский форум, 2015 год
— Что помешало реализовать эту идею?
— Процесс шел долго, поскольку земельный участок, на котором мы планировали развиваться, входил в лесной фонд Российской Федерации, а вывести земли из лесфонда очень тяжело. Благодаря администрации города нам это все же удалось, однако процедура заняла десять лет. Зато сегодня на территории музея реализован первый инвестиционный проект – «Туристический комплекс Эссландия» и я очень надеюсь, что со временем проект «Ворота в Югру» будет завершен в том виде, в каком он задумывался. Единственная возможность для этого сегодня – участие в культурных и инициативных проектах через механизмы грантовой поддержки.
— Вот так вот мы плавно подошли к вашей деятельности в некоммерческой сфере, которой вы сейчас занимаетесь.
— Да, первую некоммерческую организацию мы создали в 2018 году еще на базе городского музея, зарегистрировав региональную общественную организацию ХМАО – Югры «Историко-культурно просветительский центр «Музейная инициатива». Сейчас этой организации больше пяти лет, и за это время нами реализовано 6 грантовых проектов на общую сумму 8 миллионов рублей. Один из последних – установка городского арт-объекта на площади перед Музеем истории и этнографии. Был проект создания кукольного театра по сказкам народов манси. Также отмечу уникальный проект по опубликованию коллекции фронтовых писем. Эти письма, их более 80-ти, были написаны одним человеком в период с 1942 по 1945 годы. Это, конечно, особый случай, когда эпистолярное наследие сохранилось в таком объеме. Пока мы эти письма просто издали, но с этим архивом нужно и можно работать дальше.
— Как сложилась судьба автора писем? Он дожил до Победы?
— Да, мы выяснили, что он вернулся с войны и переехал жить в Тюмень, куда во время Великой Отечественной войны эвакуировали его родственников. Сам он родом из Вязьмы.
— Хорошо, давайте ближе к дням сегодняшним.
— С прошлого года я возглавляю еще одну НКО. Называется она автономная некоммерческая организация «Центр поддержки общественных инициатив «Позиция». Появилась эта общественная организация тоже неслучайно: после того, как я ушла на заслуженный отдых, мне предложили поработать в ресурсном центре поддержки НКО города Югорска. Поначалу, честно признаюсь, не совсем понимала, что нужно будет делать. И тогда пришлось учиться, чтобы потом учить другие НКО правильно работать в сфере проектной деятельности. В общем, научилась, и сегодня могу считать себя экспертом в этом деле. Я понимаю, чем отличается социальный проект от социокультурного или инициативного, как работать в том или ином проекте, как подать заявку на конкурс. Это все непростые вещи, в которых нужно разбираться. Я занимаюсь тем, что сопровождаю НКО на этом тернистом пути.
— А насколько в городе развит некоммерческий сектор?
— В Югорске социально ориентированных НКО порядка 80-ти, из них, наверное, треть – более или менее активных. Надеюсь, что наши усилия тоже вносят свой вклад в развитие некоммерческого сектора. Так, этом году при нашей поддержке 12 проектов городских НКО получили федеральные и региональные гранты на общую сумму более 20 миллионов рублей.
Лидеры НКО города Югорска, 2023 год
— Какие советы вы можете дать людям, которые хотят создать НКО?
— Прежде чем делать это, нужно понимать ответственность. НКО не может быть увлечением, это должно стать делом, смыслом жизни. Если же относиться к работе в НКО с позиции «между прочим», то результата от этой деятельности не будет. Нельзя между прочим написать хороший проект и грамотно его реализовать. Вообще зарегистрировать НКО – это уже достаточно сложная задача. А еще нужно написать устав организации, найти команду единомышленников, понимать, кто и что в команде будет делать. В некоммерческих организациях не работает принцип «Я начальник – ты дурак», потому что все держится на инициативе, добровольчестве, сотрудничестве и самоотдаче. Важно понимать, что НКО – это сектор экономики, который позволяет работать, в том числе приносить доход (если это не противоречит уставу) и материально поддерживать членов команды. Деятельность НКО – это своего рода социальное предпринимательство и подходы должны быть соответствующие.
— Как поменялась ситуация в сфере некоммерческих услуг в нашем городе после начала СВО?
— Поменялась, поскольку НКО используются сегодня как основной инструмент поддержки военнослужащих и членов их семей. Бюджетные организации тоже проводят много мероприятий для членов семей военнослужащих, но законодательство не позволяет им напрямую заниматься благотворительностью.
— Ясно, поговорим снова о вас. Вы сейчас свободный человек, как говорится, без начальников и будильников, живете по своему графику. Насколько вам так комфортнее?
— Вы знаете, я трудоголик, поэтому работать стала нисколько не меньше. Действительно, сегодня делаю только то, что мне нравится, но при этом работаю в формате 24/7.
Стратегическая сессия Ресурсных центров в Фонде, Ханты-Мансийск, 2024 г
— Замечательно! Вы чувствуете себя счастливым человеком?
— Скажу так: все, что сегодня происходит в моей жизни, меня абсолютно устраивает. У меня, слава богу, жива мама, у сына и снохи все хорошо, внук в этом году пошел в первый класс.
— Спасибо за беседу.
— Спасибо за то, что выслушали.
