Игорь Линкер — директор Автономной некоммерческой организации по оказанию социальной помощи гражданам, имеющим зависимости «ГРАНИ». Больше 7 лет руководит реабилитационным центром, в котором оказывают профессиональную помощь людям, столкнувшимся с проблемой наркотической или алкогольной зависимости. Сегодня наш гость расскажет о себе и своей работе.
— Игорь Викторович, расскажите о себе и о том, как пришли в профессию.
— Я родился в Архангельской области. С родителями переехал сначала на Ямал, потом в Ханты-Мансийск. Окончил Тюменский нефтегазовый университет по специальности «инженер-механик», но реализовал себя в другой сфере. Психология — второе образование. Свой выбор сделал уже в сознательном возрасте. В 2020 году прошел профессиональную подготовку в Центре практической психологии «Ключи». Могу сказать, что свое призвание помогать людям нашел не сразу. Это был долгий путь проб и ошибок. Первый опыт оказания помощи зависимым от психоактивных веществ получил в реабилитационном центре Тобольска, когда мне предложили стать руководителем знаменитой программы «12 шагов». Проработав два года, принял решение начать свое дело.
В феврале 2016 года создал некоммерческую организацию. Какое-то время ездил по городам округа, смотрел, где лучше открыть реабилитационный центр. Свой выбор остановил на Югорске. Вместе с командой нашел помещение на улице Пихтовой. Тогда был всего один пациент. С тех пор больше сотни зависимых людей получили у нас профессиональную помощь и поддержку. Большинство из них в настоящее время находится в длительной ремиссии.
— Какая работа сегодня проводится в центре с зависимыми людьми?
— В реабилитационном центре создана безопасная обстановка и атмосфера взаимопонимания. Чтобы не допустить рецидива, пациенты находятся в полной изоляции от внешнего мира в течение всего срока реабилитации. Для них создается микросоциум, где персонал Центра помогает выявить причины, которые привели к зависимости, осознать вред, причиняемый себе и близким. Кроме того, мы учим выстраивать коммуникации с другими людьми и управлять эмоциями, приучаем к труду, развиваем ответственность и помогаем адаптироваться к жизни.
Отмечу, контингент очень сложный. Помощь в Центре оказывается и успешным бизнесменам, и людям с низким социальным статусом, сиротам и бывшим заключенным, которых объединяет одно — зависимость от наркотиков и алкоголя. Специализированная помощь также оказывается игроманам и клептоманам. Самому взрослому пациенту, который проходил реабилитацию в Центре, было 72 года.
— Какую помощь оказываете тем, кто находится в ремиссии?
— Специалисты Центра оказывают поддержку не только в период реабилитации, но и на этапе возвращения человека к полноценной и активной жизни. Чтобы избежать ненужных рисков рецидива, мы помогаем нашим выпускникам прорабатывать сложные конфликтные вопросы.
Семья зависимого тоже нуждается в помощи. Я и другие специалисты Центра ведем индивидуальную и групповую работу с родственниками и близкими, в чьем окружении есть зависимые люди. Необходимо свести к минимуму возникновение сложностей во взаимодействии с ребятами, которые прошли курс реабилитации. Групповые занятия возвращают близким ощущение безопасности, поддержки, у них появляется вера в собственные силы.
— Почему Вы стали работать именно с зависимыми людьми?
— Зависимости — это фасад, за которым прячутся глубинные психологические проблемы. Человек не может контролировать потребление любого из изменяющих сознание веществ.
Зависимые инфантильны и нечестны, они не могут самостоятельно отвечать за свою жизнь, нести ответственность за поступки. В качестве действия они выбирают не решение проблемы, а бегство.
По большому счету, у этих людей шансов немного. Пройдя 21-дневное медицинское лечение, стабилизировав работу внутренних органов, они снова возвращаются в ту же среду, где были. Задача психолога — помочь обрести уверенность в том, что жизнь станет лучше без алкоголя или наркотиков, и человек справится со своей зависимостью.
Мне нравится работать с тяжелыми случаями. Это мотивирует меня как профессионала. И команда психологов у меня такая же. Трудностей мы не боимся.
—
— Насколько пагубна игромания?
— Игромания может иметь очень тяжелые, в том числе социальные последствия. Размер проигрыша — второстепенный: и 100 тысяч рублей, и миллион. Вопрос в том, чьи деньги зависимый проигрывает, и как будет потом отдавать. Азарт у игроманов перерастает в одержимость, они начинают строить иллюзии, фантазировать, что получится выиграть, например, в полнолуние. На самом деле, проигрывают все до копейки. Моя цель — научить человека доверять своим чувствам, позволить ему жить полноценной реальной жизнью и получать удовольствие от простых вещей, не связанных с игрой.
— Если после тяжелого рабочего дня хочется выпить бокал вина, это считается алкоголизмом?
— Если трудности на работе становятся поводом выпить бокал вина, нужно помнить: переживания на какое-то время ослабнут, но потом вернутся с удвоенной силой. Доза алкоголя будет расти. Употребление может стать систематическим. У каждого дно свое. Кому-то просыпаться с похмелья — уже слишком, а для кого-то пить пиво в пятницу, субботу и воскресенье — нормально. Посмотрите, что происходит по пятницам в сетевых магазинах. Статистика алкоголизма превысила показатели двухлетней давности. Люди стали больше употреблять спиртных напитков.
— Как тогда можно быстро расслабиться?
— Расслабление с помощью алкоголя — маркетинговый ход. Когда мы испытываем негативные чувства, то хотим поменять их на позитивные. На легкой стадии опьянения алкоголь нередко помогает справиться с напряжением и стрессом. Однако на биологическом уровне он только усиливает тревогу и раздражительность. На фоне употребления спиртного происходят различные конфликты, ссоры, драки, убийства. Мало кто обходится бокалом вина. Не все знают меру. Мы от природы рождаемся в здравом уме. Тогда для чего меняем сознание? Потому что не умеем справляться со своими чувствами и уходим от реальности путем изменения своего психического состояния приемом алкоголя. А чтобы расслабиться, можно просто прогуляться пешком, послушать любимую музыку, сходить в бассейн, баню, сауну.
— Есть ли у вас свой психолог? Как абстрагируетесь от чужих проблем?
— Ежедневно сталкиваюсь с негативными эмоциями клиентов. Мне, как практикующему психологу, необходим супервизор. Он помогает мне выровнять психологические весы, справиться со сложными моментами в работе, в том числе и клиентскими историями, восстановить уверенность в своих силах. Я покидаю рабочий кабинет со спокойным сердцем и душой. Оставляю работу на работе. Как говорится, все, что происходит здесь, остается только здесь.
— Расскажите самый запоминающийся случай из практики.
— Таких случаев немало. Помню человека, который попал в наш Центр не только с проблемой зависимого поведения, но и с психиатрическим диагнозом. Его лечили во многих клиниках Европы. На сегодняшний день принимает препараты, назначенные доктором, не попадает в ПНД с приступами, срывами и рецидивами как раньше. Он стабилен, строит взаимоотношения со своей семьей. Все это стало возможным благодаря работе моего коллектива.
— Игорь Викторович, вы могли бы в толпе узнать человека с зависимостью?
— Да, имея богатый опыт общения с зависимыми людьми, обладая умением смотреть и видеть, слушать и слышать, я смогу определить и выделить наркомана по таким признакам: неухоженный внешний вид и грязная одежда, длинные рукава в жаркую погоду, бегающие глаза или так называемый пустой взгляд в никуда, солнцезащитные очки в пасмурную погоду, слишком расширенные или очень узкие зрачки, нарушенная координация движений, заторможенность или гиперактивность, замедленная или сверхбыстрая речь, неспособность усидеть на одном месте (человек не может контролировать свои руки, ему нужно постоянно что-то делать), много синяков на теле.
— Вы запускали проект по оказанию помощи матерям и женам участников спецоперации. С какими проблемами они обращаются?
— Да, действительно. Обращались с паническими атаками, страхами и фобиями. Многие боятся, что с их близкими случится что-то ужасное, некоторые переживают, что не могут справиться с детьми. Психологическая поддержка необходима как семьям участников спецоперации, так и самим ребятам, которые получили травмы в ходе ее проведения. Не все хотят обращаться, потому что не могут принять то, что уже случилось.
— Когда у психологов самый пик работы?
— На самом деле работы у психолога достаточно круглый год. Весной и осенью, когда психически нестабильные люди находятся не в ладах с собой и испытывают постоянный стресс, консультаций становится немного больше.
— Почему не стыдно ходить к психологу?
— В основном проблема моногородов в том, что все друг друга знают. Люди боятся осуждений, что их посчитают странными, ведь нормальный человек может сам справиться со своими проблемами. Поэтому к специалистам обращаются за пределами места жительства или онлайн. Считаю, что ходить к психологу не стыдно. Ведь мы работаем со здоровыми людьми, попавшими в сложную для них ситуацию.Пойти к психологу можно с любым запросом: «хочу наладить личную жизнь», «я не знаю, чего хочу», «я живу в стрессе», «меня все бесит», «хочу наладить контакт с ребенком», «в моей семье много ссор», то есть с любым неврозом, головными болями, проблемами с коммуникацией и взаимоотношениями, травмами, утратами, разводами.
— Игорь Викторович, благодарю за беседу.