Он построил дом, воспитал сыновей и дважды отдал священный воинский долг Отечеству. Переезд из Казахстана в Югорск, а также участие в СВО считает поворотными событиями в своей жизни. Сегодня в рубрике «Главный герой» — Дмитрий Аллянов, кавалер ордена Мужества и медали «За боевые заслуги», доказавший на практике, что бывших морпехов не бывает.
— Дмитрий Александрович, расскажите, где, в какой семье вы родились, кто были родители.
— Родился и вырос я в Казахстане в городе Темиртау в многодетной семье. Мама — заслуженный учитель Казахстана, отец в те годы был начальником цеха на металлургическом комбинате. Пока учился в школе, объездил почти весь Советский Союз вместе с мамой по бесплатным путевкам. А вот на Дальнем Востоке побывать не довелось, по иронии судьбы туда потом и попал служить. Всегда дружил со спортом — еще в юности начал заниматься восточными единоборствами, получил мастера спорта по каратэ.
— Каратэ одно время был под запретом в Советском Союзе…
— Это в семидесятые, а в мое время уже можно было заниматься. Я перед уходом в армию выиграл чемпионат СССР — последний чемпионат страны в 1990 году перед распадом Союза. В военкомат пришел с рекомендацией своего тренера и меня зачислили в Тихоокеанские морпехи.
— Чем служба запомнилась?
— Годы срочной службы на Тихоокеанском флоте вспоминаю с особым удовольствием. Наша часть дислоцировалась во Владивостоке, но за два года службы я в ней находился от силы месяца два, а все остальное время — в плаваниях. Мы ходили во Вьетнам, на Кубу, заходили в порты Советского Союза. В числе прочего занимались сопровождением и охраной особо важных морских грузов. Как вы понимаете, служба была очень интересной, к тому же смог продолжить в армии спортивную карьеру — стал чемпионом Тихоокеанского флота по рукопашному бою. Предлагали остаться на сверхсрочную, но захотелось домой — отказался. После армии вернулся домой в Казахстан. Годик погулял, устроился на работу на местный комбинат. В 1992 году поступил в институт на специальность инженера-строителя, женился. Все лихие девяностые годы прошли в Казахстане.
— Волнения были в республике?
— Конечно, после развала Союза во всех бывших республиках был бардак, национальные волнения и период дикого предпринимательства. Притеснения меня не сильно волновали, старался выживать и тоже занялся коммерцией — организовал несколько малых предприятий. Продавали металлы. Чтобы получить наличку, приходилось изворачиваться, поскольку существовал повсеместный бартер. К примеру, металл с комбината везли в Казань, чтобы поменять на «КамАЗы», «КамАЗы» поменять на зерно, зерно — еще на что-то. Порой проводили по пять-семь операций, прежде чем обналичить средства. Все это порядком поднадоело. Жизнь изменилась после того, как мы с супругой съездили в отпуск в Югорск.
— Почему именно в Югорск?
— Здесь у жены жили родственники. Мне тут очень понравилось. Это был 1997 год, когда Комсомольский уже стал Югорском.
— Что именно понравилось?
— Мой родной Темиртау — город большой. Там работал металлургический комбинат, который входил в тройку крупнейших предприятий Советского Союза. При этом цеха завода по размеру сопоставимы с площадью Югорска. Численность населения — 400 тысяч человек. Приехали сюда, а здесь тихо, спокойно плюс тайга.
— А как вам наш климат? Долго привыкали?
— В Центральном Казахстане климат суровее, чем здесь на Севере. Там зимой минус 27 с ветром по ощущениям как здесь минус 45. Так что по климату все устраивало, как и ритм жизни. Для меня первое время было непривычно: просыпаешься в субботу утром, выходишь на улицу — город спит. В большом городе движение начинается часов с пяти утра. Все куда-то идут, едут на работу, спешат по делам, рынок с восьми утра работает. В Югорске же, когда мы приехали, некоторые магазины начинали работать с десяти утра с перерывом на обед. Короче говоря, сказал жене: «Все, мы переезжаем». Начали оформлять гражданство, благо у меня родители родились в России, поэтому я прошел процедуру в упрощенном порядке. А супруга стала россиянкой чуть позже.
Переехали, купили участок, и я за пару лет построил дом. Устроился на работу сначала слесарем в МУП РЭСУ («Югорскэнергогаз»), затем работал в тресте мастером, был начальником ПТО в «Юграгазе». Одним словом, жил как все, работал, воспитывал двоих сыновей. Очередной виток в жизни случился в 2022 году после начала СВО. Я начал ждать повестку о явке по мобилизации.
— А сколько вам лет на тот момент было?
— Полтинник, но с воинского учета меня еще не сняли, поэтому пошел в военкомат. Предвосхищая вопрос, отвечу, что сделал это за сыновей. Мотивировало и героическое участие моей части в СВО — слава Тихоокеанских морпехов уже гремела по стране. Боевое братство – это серьезно, поэтому, не дожидаясь призыва по мобилизации, предпринял попытку заключить контракт с Министерством обороны. В военкомате на меня посмотрели как на сумасшедшего, мол, ты куда, дед? Что тебе дома-то не сидится? Забраковали по возрасту. Тогда подождал полгода, пришел еще раз. Сказали, что настырный и взяли.
— Медкомиссию пришлось проходить?
— Да, два раза — в Советском и Ханты-Мансийске.
— Жена, наверное, не в восторге была?
— Мягко сказано, но я слукавил, сказав, что буду служить на КПП, а сам-то уже знал, что иду в военную разведку. Она с горем пополам приняла это. Из Ханты-Мансийска нас отправили в Екатеринбург, а через двое суток в Ростов. Затем — по машинам и в часть под Новочеркасском. Там примерно неделю проходили курс молодого бойца, с утра до вечера находились на полигоне, до которого добирались пешком или бегом девять километров в полной выкладке.
— Тяжело было?
— Поначалу да, а потом втягиваешься, вспоминаешь все то, чему учили в армии на срочной службе. Я между делом обращал внимание на молодых ребят, которые отлынивали от занятий, пытался объяснить им, что навыки, полученные на тренировках — это вопрос жизни и смерти в боевых условиях. Сам, когда попал за ленту, понял, что полигон есть полигон, а война есть война. В бою рассчитывать можно исключительно на себя. После курса подготовки оказался на передовой у поселка Мироновский под Бахмутом. Там на очередном полигоне прошли основное боевое слаживание, нас распределили по подразделениям. Я попал в разведгруппу «Туман» из пяти человек — гранатометчик, пулеметчик, два стрелка и командир. В основном работали как диверсионно-разведывательная группа в районе поселка Клещеевка.
— Как оцениваете стойкость и боевой дух противника?
— Они такие же славяне, как и мы, бьются отчаянно. Вообще, нужно разделять — есть отмороженные нацики, а есть обычные мужики, которые в принципе воевать не любят и не хотят. Отдельная категория — это наемники, чаще всего нам попадались поляки.
— Что можете рассказать о бытовых условиях службы?
— Жили в подвале одного из домов. У нас там было три комнаты. Одну заняли под оружейку, другая — кухня-столовая, а в третьей спали. Был телевизор, видеомагнитофон от прежних хозяев.
— Страх смерти испытывали?
— Страх, конечно, был. Я не поверю в то, что кто-то не боялся. Всем страшно. Не боится только дурак. Один из таких моментов — это обстрел нашей группы из польского миномета. Снаряд летит бесшумно, спрятаться негде, потому что место открытое — вокруг только мелкий кустарник. Еще был случай, когда боевой выход производился ночью в кромешной темноте — руку вытянешь и не видно ее. Нормально дошли до точки, где нас должен был встретить проводник. Возвращались назад той же дорогой, но уже «по серому», это когда светает. И вот тут-то все перекрестились, потому что под ногами — мина на мине. Как мы не подорвались, я до сих пор не понимаю. Там и противопехотные, и кассетные, и колокольчики. Мина-колокольчик похожа на цоколь от лампочки с усиками, усик задел и взрыв. В кино иногда показывают, как человек наступил на мину и стоит, а его пытаются как-то спасти. Так вот, это все ерунда — мина срабатывает сразу, как только на нее наступил. Еще отдельная тема — это растяжки, которые часто устанавливаются не только на уровне ног, но и груди. А леску не видно, она вообще может быть маскировочных цветов. Но наметанный глаз все видит.
— При каких обстоятельствах получили ранение? Бронежилет помог?
— При минометном обстреле в декабре 2023 года меня ранило в грудь, голову, ноги. В правой ноге — три осколка. Их, кстати, врачи потом не стали убирать, они рядом с нервными окончаниями, опасно. Левая нога выбита — поставил шину. Сам, как смог, перевязал руки, голову. Ребята помогли дойти до лазарета, где был до вечера.
Потом отправили в прифронтовой госпиталь. Там ждал свои документы из штаба. После этого добирался до госпиталя в Новочеркасске через Донецк и Ростов. В январе 2024 года меня эвакуировали санитарным поездом в госпиталь Астрахани. Оттуда позвонил жене, признался, что ранен, но типа несерьезно. В госпиталях я провел все лето, пока не прошел военно-врачебную комиссию, на которой меня комиссовали.
Что касается шлема и бронежилета, то они защищают, конечно, но все зависит от того, куда прилетит осколок. Шлем не застегивается на голове, чтобы голову не оторвало. Можно, конечно, вообще полностью защититься — надеть наколенники, закрыть грудь, шею, но это лишний вес, который нужно нести на себе.
Помню, как мы пошли на первое задание — у каждого из нас было по 8 магазинов, в рюкзаках — гранаты. Еле дошли, на обратном пути все выбросили, потому что боеприпасы можно подобрать по дороге, а с собой лучше лишний литр воды взять.
— Зная все то, что вас ждет, вы бы вернулись на СВО?
— Да, чтобы отомстить за своих боевых товарищей, потому что из нашей группы в живых осталось трое.
— Когда вы вернулись в Югорск и каким было возвращение?
— В Югорск я вернулся в сентябре 2024 года и сразу же обратился в Фонд Защитников Отечества, узнал, что есть программа «Герои Югры». В начале года мы с Андреем Кочелягиным подали заявление на участие в этой программе, сдали тесты, прошли онлайн-собеседование. Потом я узнал, что заявились больше 400 человек со всего округа. В настоящее время окончил второй этап обучения по направлению «Государственное и муниципальное управление» и продолжаю дальше учиться.
— Я правильно понимаю, что благодаря программе вы получили работу?
— Да, на первом этапе обучения, который проходил в Ханты-Мансийске, куратором у меня был заместитель губернатора Югры Азат Ислаев. На одной из встреч присутствовал глава региона Руслан Кухарук. Когда меня спросили, чем я хотел бы заниматься, признался, что планирую уйти из строительной сферы в волонтерскую деятельность, чтобы помогать ветеранам СВО и их семьям. Однако Руслан Николаевич возразил, что округу нужны строители. Так и получилось. Мне предложили должность ведущего инженера ПТО в девятом филиале «Северавтодора».
— Напоследок какой совет вы можете дать нашим землякам, которые вслед за вами планируют отправиться на СВО?
— Если вы приняли это непростое решение и твердо убеждены в том, что сможете помочь боевым товарищам, первое, что стоит изучить — это навыки оказания первой медицинской помощи. Стрелять вас научат, тактику ведения боя вы изучите на практике, а вот то, как спасти самого себя или друга после ранения, нужно знать заранее, чтобы действовать на автоматизме в критической ситуации. Я даже призываю, если есть возможность — пройти курсы военной медицины.
— Спасибо за разговор.
